Тёплые и доверительные отношения сложились у меня с Верой Степановной Махиней. Из её рассказа узнала, что муж у соседки умер, когда ей исполнилось ровно 60. У женщины и в мыслях не было связывать свою судьбу с кем-либо — в такие-то годы!
Но… через пару лет после смерти Игната нежданно-негаданно в Трёповку приехал один мужчина. Узнав, что Вера свободна, он тут же похаживал к ней с букетом полевых ромашек. Его лица коснулись уже морщинки, на висках серебрилась седина. Но эти карие лучистые глаза!.. О, Верочка узнала бы их из тысячи! Она смотрела и не могла поверить: на пороге стояла её первая школьная любовь!
«Верочка, это тебе», — протягивал гость цветы с белыми ресничками, а сам с жадностью взирал на худенькую и стройную, как ромашка, женщину. Нет, Виктор не смел даже надеяться, что ему снова, как когда-то, усмехнётся это сероглазое счастье по имени Вера… Он любил её, как прежде. А, может быть, ещё сильнее. (Судьба не позволила им тогда быть вместе, а сейчас…) Уже 8 лет, как мужчина овдовел. Его Ольга умерла, оставив на руках мужа сына-инвалида…
О, как молодые супруги ждали своего первенца! Роды у жены были тяжёлые. Олю врачи сумели спасти, а вот сына… (ком подкатил к горлу Виктора). Его Коленьке сейчас 40, а ум, как у трёхлетнего ребёнка… Говорил сынок плохо, невнятно, до сих пор играл палочками и машинками. А иногда, если ему что-то не нравилось, становился агрессивным. Но, оказывается, плохо знал он свою Верочку! Женщина приняла и отогрела обоих, а к Коленьке отнеслась, как к родному сыну…
Я частенько заглядывала к ним в гости. Видели бы вы, с какой нежностью глядел наш Ромео на свою Верунечку! (Он её всегда так называл.) Похоже, Виктор совсем не замечал ни её седых прядок в длинной косе, уложенной на голове веночком, ни морщинок на лице любимой.
Одно было плохо: Коленьке очень хотелось поиграть с детками, побегать с ними наперегонки, повозиться в их обществе в песочнице. Но… малыши боялись «большого дядю», убегали от него, бросали в того камешки, обзывали…
И тогда Николушка страшно обижался, плакал, а за обидчиком мог и следом погнаться. Видя такую картину, я каждый раз подходила к детям, объясняла им, что Коленька хороший, что он только с виду такой большой и страшный, а на самом деле-то добрый и весёлый, как Карлсон, что живёт на крыше.
А вы знаете, сколько этому толстячку с пропеллером лет?!.. «Столько, сколько и нашему Коленьке, — 40!» — рассказывала я им. И лёд тронулся! Дети, наконец, поняли, что бояться ми нечего, и приняли Колю в свою компанию. Так что теперь Николка играл в песочнице, катал малышей на своей широкой спине, как лошадка, а весной носился с новыми друзьями по лужам и хохотал громче всех…
Меня же Коленька, кажется, любил по-особому. Только заметил, что я иду, бросает все свои дела — и мчится со всех ног ко мне. А в глазах цвета васильков столько радости! Я обязательно угощу его конфеткой, пряничком или яблочком. (Коля, хотя и старше меня был по возрасту, но в душе-то — дитя!)
… Тот день я сберегу в своей памяти на всю жизнь… Захожу к Вере Степановне во двор, смотрю — Коленька выбегает навстречу, а в руках — огромный букет петушков! (Похоже, наш герой обчистил тогда все клумбы на нашей Центральной улице, в том числе и мою.) В сияющих глазах — полнеба спряталось! Протягивает мне этот голубоглазый ангелочек цветы, улыбается и так старательно выговаривает: «Я ты-ба лю-бу-у». Поверьте, не выдержала — расплакалась от счастья!
…Невозможно забыть и то, как пришлось выручать ещё одну соседку — Матрёну Степановну Гладченко. В те 90-е годы держали они с Фёдором Илларионовичем двух коровок, лошадку, 7 коз, кур, уточек… В общем, хозяйственные были старички. Наша семья всегда помогала — сено заготавливали, привозили, а потом в сенник складывали, картошку выбирали, обои во всём доме им переклеили. А иначе нельзя — соседи!
Они тоже в долгу не оставались — часто молочком, сметанкой, сыром нас угощали. В те времена много было бурёнок в нашей деревне. В одном стаде 265 голов да в другом — 254! Пасти такое количество животных — дело непростое. И однажды пастушки оказались неопытными — загнали скот на молодую люцерку. (А хозяева в селе хорошо знают, что для рогатых это погибель!)
К вечеру гонят горе-пастухи стадо домой, а многие из бурёнок уже еле идут… Вызвали срочно ветеринара, а тот и за голову схватился — не знает, к какой из них бежать, кого первой спасать…
… В тот вечер 30-ти хозяевам пришлось дорезать своих коров, а ещё 50 больных велел доктор поить лекарством и всю ночь водить, чтобы не пропали. У Матрёны Степановны Марточка так и не дошла домой — упала прямо на дороге… Со слезами на глазах дорезал её дядя Федя. А вторая, Берёзка, их любимица, тоже еле на ногах держалась.
Смотрит старушка на свою (теперь уже единственную!) кормилицу, а в глазах такое отчаяние — не по силам ей уже в 83-то года коровку всю ночь водить.
Молча подошла я к соседушке, взяла из её рук поводок, и зашагали мы с Берёзкой вдоль по улице… Целую ночь силой тащила я коровку за собой — заставляла ходить туда-сюда, сюда-туда. И разговаривала с ней, и песни ей пела, и уговаривала, чтобы она не ложилась, иначе — смерть! А как у Бога помощи просила тогда и себе, и ей!.. Чего только ни делала я в ту бесконечную страшную ночь.
Под утро устала очень — ноги подкашиваются, глаза слипаются, руки немеют, но верёвку не отпускаю — тяну что есть мочи, и мы снова вдвоём шагаем, шагаем, шагаем… Наконец, на ранней зорьке моя чернявая ожила, повеселела, глазки заблестели. А у меня даже не было сил, чтобы порадоваться за неё, и я только тихо прошептала ей, большеглазой: «Ты жива, жива, девочка моя! Какое счастье!…»
Через пару дней заглянула к соседке — уж очень хотелось взглянуть на мою подопечную, узнать, как она там, страдалица моя ненаглядная. Хозяйка охотно повела меня в сарай.
«Берёзка, девочка моя, здравствуй!» — подошла к коровке, почесала за ушком, погладила её чёрный загривочек… Похоже, Берёзка меня узнала! Развернулась и глянула в самую душу очами своими бездонными, а потом головку свою мне на плечо положила и замукала. Да с такой нежностью! Благодарила, наверное…
«Относись к своему соседу так, как ты хотела бы, чтобы он относился к тебе», — говорила мне Она… Мамочка, родная моя, я запомнила твой наказ и, может быть, поэтому так счастлива сейчас — у меня самые замечательные соседи!
Р.S. Милые мои, драгоценные редакторы! Очень признательна вам за этот конкурс! Именно благодаря ему я ещё раз встретилась (пусть в мечтах, за облаками, но встретилась же!) с моими соседями!
Конечно, обо всём и обо всех рассказать просто нереально. Помню, как под руководством тёти Веры варила первый раз в жизни капустняк, а она меня всё подхваливала, какая я молодец.
Часто вспоминаю, как во дворе у Людочки Сироклын под развесистой яблоней в выходные дни мы, все соседи, чаёвничали, а я им читала рассказы из моей любимой газеты «Пантелеймон». Она им очень понравились, а Наташа Сторчак и Вера Степановка сразу же выписали тебя, «Пантелеймонушка»!
И, конечно, хочу вам сказать большое-большое спасибо за подарок (набор очень интересных и полезных книг), который вы мне выслали как победителю в конкурсе «За что мы благодарны жизни».
И за это я тоже благодарна и вам, и жизни! Спасибо тебе, «Пантелеймонушка», за то, что каждый четверг ты персонально приносишь в мой дом СЧАСТЬЕ!
Была приятно удивлена и тронута, когда вы, дорогая редакция, переслали мне назад 2 фото — моё и моего мужа-ангела. Я знаю: вы — лучшие! А вместе мы — сила!
С любовью Ирина Самсоненко